Петр Гожик: добычей просто нужно заниматься

Петр Феодосеевич, дайте оценку перспективам добычи газа из альтернативных источников в Украине?

— Добычей просто нужно заниматься, перейти от разговоров к делу. Моя оценка положительная по двум причинам. Прежде всего, если взять сланцевый газ, о количественной оценке запасов которого мы не можем сейчас говорить точно, я могу утверждать — даже по первым, еще сырым подсчетам у нас его достаточно. Лишь в северо-западной части Днепровско-Донецкой впадины в верхнедевонских и раннекарбоновых отложениях ресурсы сланцевого газа оцениваются более чем в 1 трлн м3.

В Днепровско-Донецкой впадине и Западном регионе однозначно залегают ресурсы, которые нужно использовать.

В Украине не только сланцевый газ стоит рассматривать в направлении поиска и разведки природного газа. Второй не менее значимый альтернативный источник — это шахтный метан. В прошлом году на Комитете по государственным премиям была одобрена работа по использованию метана на шахте им. Засядько, где его сейчас применяют для обеспечения работы электростанции. На других шахтах тоже начинают присматриваться к добыче метана, но это происходит попутно с разработкой угля. По нашим подсчетам, у нас около 12 трлн м3 метана, залегающего в угольных пластах. Хотя американцы приводили иные данные — более 20 трлн м3. Даже если ориентироваться на нижнюю оценку в 12 трлн м3, она на порядок превышает баланс разведанных месторождений природного газа. Таким образом, это довольно мощный ресурс, а если принять во внимание, что кроме свободного шахтного метана есть еще связанный… Он окклюдирован в самой породе, а для его использования нужно разработать методику. В любом случае сейчас разрабатывается программа по использованию шахтного метана. Конечно же, подобная была и раньше — разница в том, что новая непосредственно затронет закрытые шахты. Ведь работающие шахты ведут попутную добычу метана.

Как быстро Украина сможет увеличить добычу шахтного метана?

— Программа по метану закрытых шахт должна быть принята в этом году. Такой шаг позволит раскрыть хороший резерв для энергетической независимости. Реально через три-четыре года можно будет перейти к опытной добыче. Но этому будет предшествовать выбор участков, создание технологических решений. Это позволит дать компаниям конкретные направления работы, что значительно ускорит переход от теории к практике.

Третьим глобальным направлением, хотя это и не мой профиль, может стать ветроэнергетика. Например, Морской гидрофизический институт сделал атлас розы ветров юга, тем самым они подготовили теоретический задел: просчитали по дням и декадам ветровую энергию для каждого региона, чтобы знать, насколько эффективно и в каких пределах ее можно использовать. Еще есть высокий потенциал в использовании солнечной энергии, для чего разрабатывается Государственная программа по производству чистого кремния.

Но давайте вернемся к сланцевому газу — его понятие так размыто, что, по сути, мало кто знает, что это такое.

— Сланцевый газ и горючие сланцы — это разные вещи. Несмотря на то, что горючие сланцы содержат большое количество органики, они по своей природе не дают отток газа при разрыве. Сам же сланцевый газ добывается из темно окрашенных сланцев, как правило, черных или темно-коричневых. Они в большинстве случаев были горючими сланцами, но в процессе метаморфизма, под воздействием давления и температур, вышли из этого разряда, литифицировались, сохранив при этом газ. То есть добыча природного газа возможна из черных сланцевых пород. Такие породы залегают в Черниговском и Харьковском выступах на глубинах менее 3 км. Когда провели пробное бурение, было заметно хорошее газовыделение, но оно не дало притока в промышленном масштабе. Иными словами, тогда при бурении произошло разуплотнение породы и по трубе поднимался газ. Оценка перспективности (как малоперспективное) была произведена по одной скважине. Если же произвести бурение куста горизонтальных скважин и гидроразрыв, то газоотдача, естественно, будет совершено другой.
Что же касается горючих сланцев, то они сжигаются и получают синтетический газ. Например, работа двух электростанций Эстонии базируется на горючем сланце, который добывается на шахтах этой страны. У нас тоже, слава богу, есть месторождения горючих сланцев, крупнейшее из них — Болтышское — содержит порядка 3,7 млрд т. Причем глубина залегания составляет от 250 до 600 м, что вполне реально для шахтной разработки.

Насколько известно, Украина не обладает собственными технологиями добычи сланцевого газа, поэтому мы будем вынуждены их позаимствовать?

— Технологии добычи сланцевого газа разработаны американцами. Поскольку у них добыча ведется уже 30 лет, технологии прошли процесс усовершенствования. Они начинали работать на небольших глубинах, что было рентабельным. Сейчас они перешли на большие глубины и работают на 1,5-2 км. Как оказалось, на больших глубинах отдача побольше, чем на малых. Прежде всего, большая глубина позволяет лучше работать кустом — бурятся многие сотни и даже тысячи скважин, которые сначала идут наклонно и затем расходятся горизонтально по стволам, после чего производится гидроразрыв смесью большого количества воды с различными реагентами. Одно время в качестве реагента служило дизельное топливо и это повлекло большой скандал, в результате которого его было запрещено использовать.

Технология добычи сланцевого газа вызывает определенные опасения со стороны экологии. Поскольку при гидроразрыве используется, как я уже сказал, большое количество воды, то на небольших глубинах он вносит изменения в артезианские бассейны. Экологический вопрос стоит очень остро, но технологии добычи сланцевого газа разработаны и существуют. А нам стоит определиться с выбором первых участков и сделать несколько экспериментальных скважин, чтобы оценить в первом приближении запасов. Кроме того, необходимо покупать станки, потому что нынешние остались еще от советских времени и они уже «на сносях».

Подписан меморандум о сотрудничестве с американцами в области добычи сланцевого газа. Следующим шагом должен стать договор по технологическому и техническому обеспечению, потому что на своей базе у нас ничего не получится. Пока идут переговоры о сотрудничестве. У нас это всегда сложно происходит, потому что для принятия какого-то решения задействовано очень много фигурантов и, естественно, это усложняет дело.

Второй не менее сложный вопрос — отвод земли. Ведь многие перспективные участки, я не говорю о сланцевом газе или нефти, приватизированы. Нужны изменения процедуры выдачи земельных участков для геологоразведочных работ, ведь при нынешних условиях на это уходит год-два.

А что с газом плотных песчаников, кто-то подсчитывал запасы?

— Могу сказать, большинство песчаных тел будут отдавать газ при использовании гидроразрыва. У нас были очень слабо опробованы карбонатные коллекторы, мы только начали к ним подходить. Между тем по статистике в мире более 60% месторождений заключены в карбонатных породах. Поэтому можно надеяться, что в этом направлении тоже есть очень большой резерв — только его объемы не оценивались. Директор черниговского отделения УкрГРИ, член-корреспондент НАН Украины Александр Лукин, всю жизнь занимающийся вопросами разведки углеводородов, предполагает наличие значительных объемов на больших глубинах. Это подтверждают скважины, пробуренные на 6 км за последнее время, они дают очень хорошие результаты по природному газу. В итоге запасы больших глубин также относим к неучтенным и весьма перспективным направлениям.

Известна ли география этих месторождений?

— Конечно, они все известны — территория страны полностью покрыта геологической съемкой. Наиболее перспективные из них на данный момент — это северо-западный и северо-восточный борта Днепровско-Донецкой впадины, в административной географии к ним относятся Полтавская, Харьковская и Черниговская области и Прикерченский участок черноморского шельфа, где запасы природного газа значительны. По крайней мере потенциал Прикерченского участка сейчас оценивается более чем в 2 млрд м3 газа — и это не учитывая более глубокие горизонты. По мнению специалистов нашего института, самые значительные запасы будут на глубоководных структурах (в частности Тетяева). В целом этот участок шельфа богат на структуры, но, к сожалению, разбурена лишь одна — Субботина, на которой открыто месторождение нефти. Хотя по всем геологическим показателям структуры очень перспективны, они могут дать крупные месторождения. Например, структура Паласса по грубой оценке насчитывает порядка 75 млрд м3 природного газа. Всего на Прикерченском участке больше 30 структур. Опять же без платформ глубоководного бурения мы не сможем рассчитывать на глубоководные структуры.



Разработка ряда черноморских месторождений находится в зоне влияния политических интересов сопредельного государства?

— Вопрос о делимитаризации границы между Украиной и Россией в Керченском проливе как раз упирается в углеводородные структуры. Если отталкиваться от границы, начерченной еще при СССР, то большая часть структур отходит к нам, а структура Паласа будет и в нашем, и в российском секторах.

Если затронуть вопрос цены добычи газа из альтернативных источников, их разработка является рентабельной в нынешний момент?

— Для того, чтобы посчитать, рентабельна или нет добыча природного газа из альтернативных источников, нужно сначала сделать пробное бурение. Это позволит, с одной стороны, полностью посчитать затраты, с другой — учесть газоотдачу по площади и объемам. После этого уже оперировать цифрами «за» и «против». Могу лишь добавить, что американские месторождения сланцевого газа разрабатываются с применением льгот по налогообложению. Без скидок половина месторождений была бы у них не рентабельна и, соответственно, никто бы их не разрабатывал. То есть вопрос рентабельности открытый, и, по сути, ответ на него лежит в политической плоскости.

Реализация проектов по добыче газа из альтернативных источников могла бы сделать Украину энергетически независимой?

— Могу сказать абсолютно честно, если бы эти 20 лет мы не занимались разговорами и не сидели на экспорте, то сейчас бы этот вопрос так не звучал. Получилось, что бурить и добывать у себя дело хлопотное и рискованное, тогда как сесть на трубу гораздо проще. В то же время такой выбор позволил управлять ситуацией в Украине — политической, экономической, что называется в удаленном режиме.

Планомерная политика наращивания собственной добычи у нас отсутствовала. Хотя еще во время президентства Леонида Кучмы был принят приказ об освобождении от уплаты ренты за добычу с трудноизвлекаемых комплексов. К сожалению, у нас изобилуют сложные коллектора. Таким образом, этот приказ позволял поддерживать заинтересованность в разработке сложных месторождений и расширять добычу. Но потом налоговое послабление не просто отменили, а увеличили фискальную нагрузку на отрасль ради наполнения бюджета. Однако бюджет — это извлечение разовое, которое между тем отрезало перспективу. Поскольку из года в год мы не наращиваем запасы, естественно, количество добытого газа не может расти.

Что нам мешает сегодня вернуться к вопросу по льготному налогообложению добычи природного газа из труднодоступных запасов? Я повторюсь, без уменьшения фискального давления ничего не будет. Если даже государство увеличит для компаний закупочную цену на газ, казна все равно заберет прибыль. Нужно реально смотреть на ситуацию и не выдумывать велосипед, я всегда был против украинского велосипеда. Есть опыт иностранных компаний других государств, которые снижают налоговое давление для того, чтобы через инвестиции выйти из кризиса.

Если вдруг дадут «добро» на разработку всех альтернативных источников, кто конкретно займется их разведкой и добычей?

— Не знаю. Но если бы возник вопрос «Что делать?», то ответ был бы очень простой. У нас есть хорошие специалисты в черниговском отделении УкрГРИ и есть буровые бригады. Надо было сразу выбрать наиболее перспективные участки и проводить бурение, чтобы сделать хорошие литогеохимические исследования — надо же посмотреть состав пород, которые поддаются гидроразрыву, провести каротаж, оценить газоотдачу. С этого нужно начинать. Собранные данные просчитать по площади, ее газоотдачу, тогда уже непосредственно говорить, где и сколько закладывать скважин. Конечно, для этого нужно создавать какую-то структуру или компанию — на энтузиазме и птичьих правах никто работать не станет. Поэтому это должна быть структура, которой предоставлены правительственные гарантии и поддержка. Понятно же, что иначе на второй день придут проверяющие и опечатают все. То есть для таких проектов надо создавать отдельное правовое обеспечение.

По вашему мнению, на какое именно направление стоило обратить внимание инвесторам?

— Прежде всего я бы хотел сказать: у нас совершенно забыта такая проблема, как малые месторождения, а их очень много. Россия с ее колоссальными запасами углеводородов не забывает подтягивать малые месторождения, чтобы поддерживать на высоком уровне общую добычу природного газа в стране. У нас много малых месторождений, они были не рентабельны из-за дешевого российского сырья, и тянуть тогда к ним ветки газопроводов было почти нереально. Необходимо ввести газотурбинные установки на конкретное малое месторождение для теплоэнергогазообеспечения отдельных или нескольких населенных пунктов, то есть сейчас на местном региональном уровне их добыча и эксплуатация может быть целесообразной и рентабельной.

Я бы сейчас сконцентрировал свое внимание на тех месторождениях, которые открыты и по ним известны запасы. Например, Одесское и Безымянное газовые месторождения. При их вводе получим от 2 до 3 млрд м3 в год. Еще в 2007-2008 годах должны были профинансировать ввод их в эксплуатацию, но до сих пор этого не произошло и таких месторождений в стране хватает. Опять же на структуре Суботина открыли хорошее месторождение нефти, но в разведке они не дошли до самых перспективных залежей, ими считаются в нижнем палеоцене и мелу.

Поэтому я думаю, что стоит запустить уже имеющиеся месторождения, а параллельно, конечно, вести работы в направлении Прикерченского участка, сланцевого газа, шахтного метана. Этим проектам нужен режим наибольшего благоприятствования, без чего мы не дождемся ни своего, ни западного инвестора.